Первые сношения Англиканской Церкви с Греческой и Русской по вопросу о единении относятся к началу XVIII столетия. Поводом к ним послужил приезд в 1714 году в Лондон Фиваидского митрополита Арсения за помощью для бедствующей Александрийской Церкви. Арсений был принят королевой Анной, которая подарила ему 200 фунтов стерлингов, и часто встречался с Лондонским епископом Генрихом Комптоном, большим эллинофилом. Последний предоставил место для постройки греческого храма в Лондоне и охотно вступал в беседы с Арсением по церковным вопросам.

Тогда именно шесть англиканских епископов из группы так называемых «не присягавших» (Nonjurors), то есть не признававших королем Англии Вильгельма Оранского, отделились от государственной Англиканской Церкви и решили вступить в сношения с Греко-Русской Церковью с целью объединения с ней. Они назвали себя «православным и кафолическим останком британских церквей», и, воспользовавшись пребыванием в Англии митрополита Арсения, передали ему в 1716 году проект конкордата между «православным останком британских церквей и Кафолической, Апостольской, Восточной Церковью».

Основные положения конкордата сводились к следующему:

1. Истинною Матерью и началом церковного единства признается Иерусалимская Церковь; от нее исходят все прочие церкви и потому все обязаны иметь к ней особенное почтение. Вследствие этого Иерусалимскому епископу усвояется первенство чести над всеми прочими христианскими епископами.

2. Церкви Антиохийская, Александрийская и Константинопольская признаются во всех их древних канонических правах и преимуществах, В частности Патриарху Константинопольскому усвояется равная честь с епископом Рима.

3. Кафолический останок британских церквей должен быть признан частью Кафолической Церкви. Этот кафолический останок в Англии обязуется восстановить древнее благочиние Церкви. Ради более близкого единения и во внешнем богослужении должно быть возможно близкое сходство и, прежде всего, должна быть восстановлена наидревнейшая англиканская литургия.

4. На литургии надлежит поминать Иерусалимского и других патриархов. Равно и православный останок британских церквей должен быть поминаем Восточной Церковью.

5. Между церквами должны утвердиться взаимные сношения.

К конкордату прилагался перечень пунктов, по которым англиканские епископы выражали согласие с Восточною Церковью и по которым они с ней расходились.

К числу пунктов, выражающих согласие, относились:

1. Принятие 12 членов Никео-Цареградского Символа веры и учения об исхождении Святаго Духа от Отца через Сына.

2. Признание, что Дух Святый есть действительный виновник всего! Священого Писания и что Он вспомоществовал Церкви на Соборах в суждениях о предметах веры.

3. Признание, что Христос — единственное основание и Глава Церкви.

4. Признание Таинства Евхаристии под двумя видами.

5. Признание, что таинства Крещения и Причащения необходим для спасения всех верующих. Прочие таинства, если и не так необходимы для всех, тем не менее должны быть приемлемы и совершаемы с должным благоговением.

6. Признание, что нет никакого чистилищного огня в будущем веке, но души остаются до общего воскресения в известных низших обителях.

Пункты, по которым англиканские епископы не вполне соглашались с Православною Восточною Церковью, были следующие:

1. Не признают одинаковой со Священным Писанием важности за постановлениями Вселенских Соборов.

2. Не допускают прославления Божией Матери из страха, чтобы не приравнять тварь к Богу.

3. Точно также не допускают почитания святых людей и ангелов и призывания их в молитвах, чтобы не умалить ходатайства о нас Христа Спасителя.

4. Веруют, что во Святой Евхаристии преложение Святых Даров в Истинное Тело и Кровь Христову следует понимать духовно, а потому отвергают поклонение им.

5. Во избежание соблазна и обвинений в идолопоклонстве воздерживаются от почитания икон.

В заключительной части конкордата указывалось, что если конкордат этот состоится, то англиканские епископы построят в Лондоне или близ Лондона церковь под именем «Конкордия», которая будет находиться в ведении Александрийского Патриарха и в которой будет совершаться в определенное время англиканская служба в той форме, какая будет одобрена этим патриархом или представителями Восточной Церкви.

Вместе с тем англиканские епископы обещали, что пребывающему в Англии греческому епископу или уполномоченному Греческой Церкви позволено будет в известные дни совершать Божественную службу в кафедральной церкви Святого Павла в Лондоне по уставу Греческой Церкви. При этом выражалось желание, чтобы составлена была общая литургия для греков и британцев.

С указанным конкордатом архиепископ Фиваидский, вместе с сопровождавшим его архимандритом, прибыл в Петербург и передал документ русскому царю Петру I. Последний очень сочувственно отнесся к идее сближения церквей и направил проект соглашения ко всем патриархам Востока. В 1718 году на соборе в Константинополе, при участии Константинопольского Патриарха Иеремии, Александрийского Патриарха Самуила, Иерусалимского Патриарха Хрисанфа и многих, митрополитов и епископов, был составлен ответ, сущность которого сводилась к следующему.

Восточные иерархи удивлялись, что британские епископы, мнящие себя останками первоначального Православия в Британии, вместо существующего порядка патриарших престолов, выдвигают на первое место Иерусалимский престол, считая себя мудрее отцов Соборов, установивших порядок кафедр. Однако восточные иерархи выразили готовность сделать в данном отношении уступку и поставить на первое место Иерусалимский престол, но тогда они предлагали, чтобы Иерусалимский: Патриарх посвящал всех британских епископов и имел там полную юрисдикцию. Что касается английской литургии, то восточные иерархи заявляли, что они не знают ее, не видали, не читали, что они знают только литургию апостола Иакова, затем, как сокращение ее, литургию Василия Великого и еще более краткую Иоанна Златоуста. Они выражали сомнение, что есть действительная нужда в какой-либо другой литургии, кроме литургии богомудрого Златоуста, употребляемой во» всех православных церквах. Затем патриархи соглашались на все остальные предложения британских епископов, в которых не было расхождения с Православною Церковью. По пунктам же расхождения давались исчерпывающие разъяснения, к которым приложены были определения соборов 1672 и 1691 годов.

Получив пространный ответ Восточных Патриархов, англиканские епископы отправили на Восток в 1722 году послание, в котором они соглашались с Восточной Церковью по всем пунктам, кроме пяти последних, касающихся признания канонов Вселенских Соборов, призывания святых и Богоматери, почитания икон и поклонения Святым Дарам. По этим вопросам они просили предоставить им свободу мнений. Одновременно англиканские епископы послали письмо русским епископам с просьбой о содействии в деле сближения церквей.

Находившийся в то время в Петербурге архиепископ Арсений сообщил англиканам, что послание их отправлено Восточным Патриархам и что русский император относится очень благосклонно к делу церковного единения. Русский Синод также писал англиканским епископам в чрезвычайно дружественном тоне, обещая споспешествовать этому делу, причем заявлял, что император желал бы, чтобы они послали двух богословов в Россию для обсуждения разногласий. Через некоторое время Синод вторично обращался к англиканам с предложением созвать конференцию.

В 1723 году был получен ответ Восточных Патриархов на послание англиканских епископов 1722 года. В своем ответе патриархи заявляли, что они ничего не могут прибавить к прежнему своему ответу. «Православное учение определено,— писали они,— и незаконно ни прибавлять к нему что-либо, ни отнимать что-либо от него; и те, которые располагаются согласиться с нами относительно Божественного учения православной веры, необходимо должны последовать и подчиняться тому, что положено и определено древними отцами и святыми Вселенскими Соборами, от времен апостольских и их святых преемников — отцов нашей Церкви, до сего времени... Этот ответ достаточен на все, что вы писали». С письмом препровождалось «Исповедание православной веры» Восточной Церкви, одобренное на Иерусалимском Соборе 1672 года. Что касается обычаев и церковного чина, то патриархи считали возможным все это устроить после единения.

Англиканские епископы в 1724 году сообщили архиепископу Арсению и Святейшему Синоду о своем согласии прислать в Петербург на конференцию двух богословов, но конференция не состоялась ввиду смерти Петра I, и сношения прекратились.

Однако причиной неудачи первых попыток сближения Англиканской Церкви с Восточными и Русской православными церквами была не смерть русского императора, а недостаточно ясное понимание англиканской стороной самой сущности вопроса. Из приведенной выше переписки видно, что англиканские епископы не имели отчетливого представления ни об истинной Кафолической Церкви, ни об основах единения. По заявлению их, ни Римская Церковь, ни Греко-Русская, ни Англиканская, отдельно взятые, не составляет каждая сама в себе истинной Церкви; но каждая из них есть ветвь величественного древа Церкви Вселенской. Истинная единая Кафолическая Церковь существовала только в первые века, когда не было разделения между Востоком и Западом. После же разделения от Вселенской Церкви сохранились лишь ее ветви или останки. Таким православным и кафолическим останком является и Англиканская Церковь.

Таким образом, англикане по существу отрицали существование истинно Вселенской Церкви, а вводили какое-то новое, ими самими измышленное, кафоличество.

От такой неясности в основных понятиях о Церкви и о кафоличестве произошел у англикан неясный взгляд и на самое дело единения. Если, по их мнению, каждая церковь, отдельно взятая, не истинна сама в себе, а только в совокупности своей и в своем единомыслии они все составляют Церковь Вселенскую, то казалось бы, что для действительного единения между собой и для воссоединения каждой из них с Церковью Вселенской следовало бы каждой, оставив свои частные заблуждения, восстановить единую, общую, чистую истину на общих непреложных основаниях Кафолической Апостольской Церкви. Но англикане допустили здесь странную непоследовательность. Они настаивали, что Греко-Русская и Англиканская церкви в своем существе, в основных догматах равно истинны, православны и имеющееся видимое различие между ними, при взаимном признании обоюдного Православия, может оставаться в каждой из них беспрепятственно. Отсюда они заключают, что соединение этих церквей должно заключаться лишь в восстановление духовного общения между ними посредством безразличного участия членов их в таинствах той и другой церкви.

Дальнейшая история сношений англикан с Православным Востоком по вопросу сближения показывает, что в англиканских воззрениях продолжало удерживаться странное смешение верных мыслей с неверными, особенно в учении о Церкви Христовой. Это обнаружилось, прежде всего, в известном оксфордском движении тридцатых годов прошлого столетия.

Указанное движение по своему происхождению было местным явлением, но вытекало из причин внутренней жизни Англиканской Церкви. Оно вышло из сознания ненормального положения, в которое Англиканская Церковь поставлена была крайним развитием в ней идей протестантизма.

Наиболее серьезные и благомыслящие члены этой Церкви старались найти исход из такого положения и искали средств к оживлению в Англиканской Церкви сознания кафоличности. С этой целью в. Оксфордском университете образовалось особое общество. Оксфордские ученые богословы понимали, где нужно искать те начала кафоличности, которыми они хотели оживить сознание Англиканской Церкви, и обратились к изучению творений святых отцов.

Труд оказался плодотворным. Святоотеческая литература открыла перед оксфордскими учеными великие начала Вселенской Церкви. Но найденная в творениях святых отцов идея Кафолической Церкви была слишком отвлеченна, чтобы можно было окончательно остановиться на ней. Необходимо было допустить, что эта идея должна иметь воплощение на земле во исполнение великого обетования Спасителя о непрекращаемости Святой Церкви.

Такой путь логического мышления естественно привел к исканию действительно Кафолической Церкви на земле, вполне соответствующей: началам истинной Церкви Христовой.

Здесь образовалось два течения богословской мысли, разделившие оксфордских мыслителей. Одно течение признало, что наиболее совершенный тип Церкви Вселенской представляет Римская Католическая Церковь. Другое же течение не нашло возможным отдать свойство истинности и кафоличности исключительно какой-либо одной из существующих церквей.

По этому второму мнению, Кафолическая Церковь подобна дереву, которое, имея один корень и ствол, с развитием и ростом разветвляется. Три главные церкви: Греко-Восточная, Римско-Католическая и Англиканская, благодаря условиям исторического развития обособившиеся в отдельные общины, суть только ветви одной Кафолической Церкви. Каждая из них, взятая в отдельности, не составляет Кафолической Церкви в собственном смысле, а есть только часть ее и притом нарушившая чистоту своего первообраза под влиянием разных исторических и национальных элементов. Но если взять их все вместе и низвести на общие начала, с отвлечением частных национальных элементов, то эти общие начала и будут тем кафолическим стволом, на котором находятся отдельные церкви, как отдельные ветви одного и того же дерева. Отсюда соединение церквей должно состоять не более, как в восстановлении внешнего духовного общения между ними посредством безразличного участия членов их в молитвах и таинствах той и другой Церкви.

Таким образом оксфордские ученые в точности повторили неопределенные взгляды англиканских епископов (Nonjurors) начала XIX века на догматические и канонические основы церковного единения. Новым оказалось только то, что представители оксфордского движения попытались практически осуществить свои мысли о духовном общении с Православной Русской Церковью. Один из вожаков этого движения — ученый диакон Пальмер, нарочно приезжал в Россию, чтобы заявить свои права на общение в таинствах Русской Церкви, поскольку он считал себя членом Кафолической Церкви. Попытка его, как известно, потерпела полную неудачу, и первый русский священник, к которому он обратился с просьбой о приобщении его в таинстве Евхаристии, потребовал от него предварительного отречения от заблуждений англиканизма — к его великому неудовольствию и смущению. В этом же роде ответил Пальмеру и Св. Синод, дав ему понять, что оксфордская доктрина вытекает не из вселенского сознания Церкви, а есть частное учение, чуждое духу Православной Церкви, которая твердо стоит на древних вселенских началах и не желает поступаться ими в пользу искусственно созданных местных и частных теорий.

Дело Пальмер а не имело успеха ни лично для него, ни для Англиканской Церкви. Но попытки со стороны англиканских церковных кругов к сближению с Восточной Православной Церковью продолжались и в дальнейшем.

В 60-х годах XIX века развивается известное англо-американское движение по вопросу единения с Православным Востоком. Инициатива «го принадлежала Американской епископальной Церкви, которая более всех других протестантских общин тяготилась крайностями протестантизма и более всех других тяготела к идее кафоличности. Для проведения дружественных сношений с Греко-Русской Церковью по предмету единения был образован в 1862 году Греко-Русский комитет. Когда весть об этом дошла до Англиканской Церкви, то она нашла там живейший отклик. На местные конвокации Англиканской Церкви были поданы различные петиции, в которых выражалось желание содействовать предпринятому Американской Епископальной Церковью делу сближения с Православием. Вскоре образовано было особое общество, которое специально посвятило себя разработке вопроса о сближении церквей. Оно получило название «Ассоциации Восточной Церкви» и в своей деятельности поставило себе следующие главные цели:

1. Распространять в английском обществе правильные и точные! сведения о состоянии и положении восточных христиан с целью улучшения их положения.

2. Знакомить христианских братьев Востока с учением и началами Англиканской Церкви.

3. Пользоваться всеми случаями, какие только будут представлены Божественным Промыслом, для общения с Православною Церковью, а также и для дружественного сношения с другими церквами Востока.

4. Помогать, насколько возможно, епископам Православной Церкви в их стараниях содействовать духовному благосостоянию их восточных паств.

В обществе «Ассоциация Восточной Церкви» приняли живое участие иерархи обеих церквей и между ними архиепископ Дублинский, епископ Оксфордский, митрополит Сербский и другие духовные и светские лица. Общество приступило к изданию ряда статей, имеющих целью вызвать широкое сочувствие к его великой задаче. Православный Восток со своей стороны весьма живо отозвался на это движение, и различные духовные журналы в центрах Православно-Восточной Церкви (Москве, Петербурге, Афинах, Смирне, Константинополе) выразили доброе и благосклонное расположение к делу.

В 1864 году большая группа духовных и мирян Англиканской Церкви, в целях скорейшего и конкретного выявления возможностей и условий объединения с Православной Церковью, составили и отправили Русскому Святейшему Правительствующему Синоду особый материал, в котором писали:

«Положим, что мы принимаем вселенский символ веры согласно с определениями седьми вселенских соборов; положим, что мы принимаем и то объяснение этого символа, которое находится в пространном русском катехизисе; положим, что мы отреклись от всех тех лютеранских и кальвинских заблуждений, в которых британские церкви или подозреваются или обвиняются восточными кафоликами, и на будущее время готовы отделиться от всех, кто не желает отречься от них: может ли и пожелает ли тогда Российский Святейший Синод принять нас в общение с собою? Может ли и пожелает ли он принять нас в общение с собою, 1) не требуя от нас постояннного подчинения, (то есть нас самих и наших конгрегации) российской иерархии? 2) не требуя от нас, жителей Запада, какого-либо обязательства оставить нашу страну и жить, например, где-либо на Востоке, или усвоить нам и нашим конгрегациям, находящимся в здешней земле, какое-либо местное наименование, как например, наименование «восточных», «греческих», или «грекороссийских» христиан, или христианских обществ в отличие от прочих? 3) не обязывая нас употреблять в наших общественных и частных молитвах и службах какой-либо язык, которого мы не разумеем? 4) не обязывая нас вводить в церковное счисление старый стиль? 5) Может ли и пожелает ли Российский Святейший Синод... позволить нам продолжать пользоваться теми молитвами и теми формами (религиозного) богослужения на нашем отечественном языке, которыми мы и другие члены британских церквей доселе обычно пользовались.

15 ноября 1865 года в Лондоне собрался весьма важный митинг, составившийся из представителей Англиканской и Русской церквей. Он имел прямой целью обменяться взглядами касательно лучших средств связать эти две общины узами симпатии и любви. Со стороны русских на митинге присутствовали члены посольства и настоятель Русской Церкви в Лондоне. Со стороны Англиканской Церкви было около 80 лиц, в том числе несколько епископов. Митинг не имел официального характера, но своим внешним величием возбудил всеобщее внимание не только в Англии, но и во всей Европе.

Летом 1866 года Англиканская Церковь, с целью установления тесных и дружеских отношений с Восточными Патриархами, отправила на Восток достопочтенного богослова Вильямса. Последний снабжен был множеством рекомендательных писем, между которыми были письма от архиепископов Кентерберийского и Йоркского и от множества епископов Англиканской Церкви. Вильяме виделся с патриархами Константинопольским, Антиохийским и Иерусалимским и нашел, что «идея о воссоединении повсюду встречалась с сердечным одобрением».

Вскоре после этого посетил Россию примас Шотландской Церкви. Во время пребывания в Петербурге он встречался с ректором духовной академии епископом Иоанном и близко познакомился с состоянием высшего богословского образования в России. Между прочим он отмечает тот факт, что «молодые студенты академии» живо интересовались вопросом о соединении церквей и сочувственно относились ко всему движению в этом направлении». С тем же самым фактом он встретился и в Московской академии, куда отправился после Петербурга. В Москве он счел первым долгом представиться знаменитому Московскому Святителю Филарету, о беседе с которым он передает следующее:

«Разговор скоро перешел к вопросу о воссоединении и в заключение его преосвященнейший митрополит сделал замечание, что по его мнению епископы и ученые люди с обеих сторон легко могли бы согласить разности между Восточною и Англиканскою церквами, но трудности заключаются в народе. На мое замечание, что затруднение могло возникнуть с нашей стороны из того же источника, так как по незнакомству с учением и дисциплиной Восточной Церкви в английском народе очень распространено мнение, что Восточная Церковь то же, что Римская, его преосвященство отвечал: «Если народ английский думает, что Восточная Церковь подобна Римской, то я не удивляюсь, что он должен иметь сильное предубеждение против нее». «Приятно знать, — заключает Вильяме,— что сердце этого доброго прелата теперь на 86 году от рождения и на 50 году своего епископства, жаждет единения христианства».

За ходом движения в Англиканской Церкви следил особый Комитет, действовавший в согласии с «Ассоциацией Восточной Церкви». В своем отчете о результатах сношений с восточными церквами Комитет в 1867 году выражал надежду, что «эти сношения с Божиею помощью поведут к дальнейшему успеху в этом великом деле». Поскольку в обществе возникли разные недоумения и опасения по поводу этих сношений, Комитет постарался точно определить те цели, к которым, по его мнению, направляется все движение.

Исходным началом объединительных стремлений служила мысль, что как Восточная, так и Англиканская епископальная церковь составляют две равные по чистоте и достоинству ветви Единой Святой, Соборной и Апостольской Церкви. Отсюда целью объединительного движения является не слияние одной церкви с другой. Равным образом оно не предполагает изменения в учении, обрядах или церемониях одной церкви по образцу другой.

«Общение, — писал Комитет, — которого мы ищем, есть взаимное признание, что все церкви, которые едины в обладании истинного епископства, едины в таинствах и едины в вере, должны бы, после своего единения в общем Господе, принимать друг друга в полное общение в молитвах и таинствах, как членов того же домостроительства веры... Наша цель состоит в том, чтобы установить такое отношение между двумя общинами, которое давало бы возможность мирянам и духовенству одной принимать участие в таинствах и священнодействии другой, не порывая общения с собственною церковью».

Таким образом, англиканские деятели продолжали придерживаться старых взглядов и позиций в вопросах единения с Православным Востоком.

Между тем начались сношения иерархов англиканской общины с православными иерархами. Архиепископ Кентерберийский согласно просьбе конвокации написал послание патриарху Константинопольскому. Частным поводом к этому для архиепископа послужил тот факт, что патриарх Константинопольский послал на освящение англиканского храма в Константинополе своего протосинкелла и одного архимандрита с горы Афона, чем оказал особое внимание Англиканской Церкви. За такое внимание архиепископ Кентерберийский благодарил в своем послании патриарха и в то же время коснулся вопроса о взаимообщении церквей, в частности в отношении погребения умерших англикан на православных кладбищах и отпевания их православными священниками.

Патриарх не замедлил ответить на это письмо со своей стороны посланием, в котором выражал сочувствие стремлениям англиканской общины к церковному единению и свое согласие на погребение англикан православным духовенством. Вместе с тем в послании отмечались некоторые положения англиканского символа — «Тридцати девяти членов религии», которые служили препятствием к сближению церквей. Достойно внимания, что англиканский Комитет в своих объяснениях на замечания патриарха признал «тридцать девять членов» веры выражением частного или поместного церковного сознания и не допускал возможности сопоставлять их в каком-либо отношении с общеобязательными и вселенскими образцами веры. Этот англиканский символ веры является, по объяснению Комитета, продуктом известного времени и известных исторических обстоятельств, обусловливавших те или другие выражения в нем, и поэтому, как таковой, может подлежать, в случае необходимости, изменению сообразно новым потребностям жизни церкви.

После обмена посланиями между патриархом Константинопольским и Англиканским Комитетом началось живое общение членов церквей. На Восток отправлялись один за другим представители Англиканской Церкви для изучения церковно-религиозной жизни восточных христиан. В 1870 году Англию посетил греческий иерарх Ликург, архиепископ Сиры и Тиноса. Это посещение вызвало широкий отклик в английской, русской и греческой печати. 4 февраля 1870 года состоялась конференция между архиепископом Ликургом и учеными членами англиканского духовенства, на которой обсуждались разности в вероучении и церковной практике Англиканской и Православной церквей.

Конференция оставила наилучшее впечатление в собеседниках, и архиепископ Ликург перед отъездом из Англии написал письмо архиепископу Кентерберийскому, в котором торжественно заверял, что он будет «до истощения сил, содействовать соглашению церквей». И действительно, в своем отчете Священному Синоду .Греции о поездке архиепископ уверяет, что единение между этими церквами вполне возможно.

Помимо отчета, архиепископ Ликург вел устные беседы по затронутому вопросу с патриархами Константинопольским и Иерусалимским и многими греческими иерархами. Результатами бесед было то, что восточные патриархи написали архиепископу Кентерберийскому сочувственные послания, в которых выражали самое горячее желание дальнейшего сближения церквей.

Несмотря на дружественное отношение между церквами, так рельефно выразившееся в упомянутых посланиях, почва к церковному соединению оказалась неподготовленной. При своем стремлении к Православному Востоку Англиканская Церковь имела целью установить такое взаимное общение, которое допускало бы взаимное признание равноправности церквей и безразличное участие в их таинствах и священнодействиях, с полным сохранением независимости и обособленности церковных организаций. Понятно, что Православная Церковь, полагавшая основой единения единство веры, не могла согласиться с англиканской точкой зрения, и вопрос о соединении оставался открытым.

Тем не менее сочувствие Англиканской Церкви к Православному Востоку и особенно к Русской Церкви не только не ослабевало, но все более усиливалось. В 1888 году по случаю 900-летия Русской Церкви состоялся обмен сердечными письмами между Кентерберийским архиепископом и Киевским митрополитом Платоном. В 1896 году прибыл в Россию Лондонский епископ и привез послание Кентерберийского архиепископа к Петербургскому митрополиту Палладию. После этого предпринимает поездку к нам архиепископ Йоркский с той только целью, чтобы непосредственно познакомиться с жизнью нашей Церкви. С другой стороны, Англию посещают и встречают там торжественный прием и наши православные архипастыри, как Софроний, архиепископ Кипрский (1899 г.), Николай, епископ Алеутский и Аляскинский, и Антоний, архиепископ Финляндский и Выборгский.

В 1903 году Англиканская Церковь сделала предложение Константинопольскому Патриарху о взаимном причастии, чтобы англиканец мог получить причастие от православного священника и, обратно: православный от англиканского духовного лица.

В 1912 году Россию посетила целая группа англиканских епископов. Когда они прибыли в Петербургскую духовную академию, ректор академии епископ Георгий приветствовал их такими словами: «Санкт-Петербургская духовная академия приветствует в лице Ваших Преосвященств представителей Англиканской Церкви; приветствует с тем большей радостью, что давно уже существуют добрые и благожелательные отношения между Православной и, в частности Русской, и Англиканской церквами в целях сближения и единения. Единение церквей составляет заветное желание нашей Святой Церкви, всегда молящейся о «соединении церквей», а равно и православной богословской науки, разрабатываемой и в этом рассаднике высшего богословского ведения. Ваше посещение нашей академии дает новое доказательство внимания представителей Англиканской Церкви к православной науке и православной церковности. Дай Бог, чтобы внимательное обоюдное изучение и ознакомление, при свете беспристрастной богословской науки, привело к желательному единению на почве исторической церковной правды и изучения древней Вселенской Неразделенной Церкви. Дай Бог, чтобы вскоре наступило то время, когда мы, объединенные единою верою, «единым сердцем и едиными устами», воспели и прославили Пречестное и Великолепое имя Господа нашего Иисуса Христа».

Вопрос о соединении с Православной Церковью рассматривался англиканскими епископами на всех почти Ламбетских конференциях (1888, 1910, 1917, 1930) и на многих междуцерковных съездах и собраниях.

О характере отношений между православными и англиканскими церквами за последние десятилетия и о ближайших видах на сближение мы будем говорить особо. Фактически современные усилия англиканства установить связи с Православным Востоком, и в частности с Русской Церковью, являются продолжением в более определенной форме прежних попыток сближения. Но здесь имеются и новые тенденции, обусловленные руководящей ролью англиканских исповеданий в экуменическом движении, которое охватило после первой мировой войны весь протестантский мир и которое преследует объединение церквей на федеративных началах без устранения вероисповедных различий. О соблазнах и опасностях экуменизма для Православия, поскольку это движение все более отдаляется от Православной Церкви, отмечалось уже на страницах нашего журнала. При рассмотрении современных взаимоотношений между Англиканской и Православной церквами мы еще раз возвратимся к этому вопросу. Теперь же кратко коснемся того значения, какое имели для Англиканской Церкви и Восточного Православия описанные выше сношения в целях сближения.

Первое, что бросается в глаза в указанных сношениях, развивавшихся на протяжении двух веков (начало XVIII — начало XX веков),— это откровенное и настойчивое стремление англикан к сокровищам Православной Церкви. Взаимные встречи и обмен мнениями в частном и официальном порядке не только между богословами с обеих сторон, но и между иерархами и главами церквей, настоятельные просьбы и торжественные декларации об установлении более тесных связей с Православной Церковью и близкое ознакомление с ее вероучением,— все это способствовало тому, что англикане постепенно освобождались от некоторый протестантских заблуждений и сближались с Православием не только в области церковного устройства, но и на почве догматической. Так, все с большей настойчивостью английские богословы развивают учение о седмеричном числе таинств (Браун, Маклир), заявляют о признании VII Вселенского Собора, высказывают мысль о необходимости почитания Богоматери и святых. В некоторых случаях англикане, не отказываясь прямо от своих догматических заблуждений, постепенно подрывают их значение и подготовляют их отмену своей практикой. По учению Англиканской Церкви, иконопочитание, например, отвергается, но в знаменитых соборах Англии на горнем месте можно видеть художественные изображения Вознесения Христова и Распятия с коленопреклоненными фигурами Богоматери и апостолов. Во многих храмах Англии стекла окон сплошь покрыты священными изображениями. В Англиканской Церкви отвергаются молитвы за усопших, но умилительные песнопения нашей православной панихиды переведены на английский язык и употребляются в англиканских храмах.

Приведенные примеры показывают, что англикане в результате сношений с Православным Востоком и Русской Церковью все более и более приближаются в учении и практике к Вселенскому Православию. Правда, воспринятые англиканской общиной православные доктрины официально ни к чему не обязывают вероисповедную систему Англиканской Церкви, тем не менее самый факт этого восприятия свидетельствует о торжестве Православия. И это торжество тем более изумительно и чудесно, что его нисколько не добивалась сама Православная Восточная Церковь. Она, напротив, смиренно устранялась от разных западных религиозных движений и выступала со своим вселенским исповеданием только на запросы Запада, который, изжив свои собственные церковные начала, искал опоры в древней Восточной Церкви. Замечательно, что потребность эта на Западе явилась именно тогда, когда на Востоке опять началась живая работа богословской мысли, когда главным представителем и выразителем Восточного Православия выступила Русская Православная Церковь. В ее недрах развивалась и зрела теоретическая работа богословского разума, создавались богословские системы, которые с научной полнотой и законченностью выражали православное миросозерцание. При таком состоянии богословской науки Православный Восток получил возможность явиться живым выразителем своих вселенских начал перед Западом и сознательно, с научной обстоятельностью, дать ответ западным совопросникам о своем веровании и уповании. Так действительно и было на всех междуцерковных встречах и конференциях.

Можно надеятьcя, что уcтановившиеcя издавна дружеcтвенные отношения между Англиканcкой и Правоcлавной церквами, отмеченные неоднократными попытками к теcному взаимному cближению, не только не прекратятся, но будут крепнуть и развиваться на благо вcеленского мира.

А. Иванов, доцент Моск. дух. академии

А. Иванов, доцент Моск. дух. академии

Оглавление раздела

На главную страницу