|
 |
Скромный рыбак с берегов Генисаретского (Тивериадского) озера, Андрей, сын Ионы, родной брат апостола Петра, первым был призван Господом Иисусом Христом еще на берегах Иордана и вместе с братом своим Петром первым услышал призыв Спасителя: «Идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков». И он пошел за Ним, оставив рыбацкие мрежи, за что Церковь именует его «Первозванным».
При разделении стран тогдашнего мира между апостолами для про-поведания их населению Великой Истины в удел Первозванному были определены южное, восточное и северное побережье Черного моря, Крым и Скифия и, наконец, Балканские горы и долины от голубых дунайских вод до Коринфского перешейка и Ахайи на Пелопоннесе. Мужи апостольские, их ученики, отцы Церкви, древнейшие историки Церкви и неизвестные по именам хранители «голоса земли» — народных преданий, возникших в век апостольский, — все они благоговейно проводят нас по путям земных подвигов, апостольского делания и страданий за Истину святого апостола Андрея Первозванного.
Путь святого апостола Андрея вдоль южного побережья Черного моря с запада на восток, по свидетельству св. Димитрия, митрополита Ростовского (Четьи — Минеи, кн. 3, стр. 809, изд. 1905 г.), был путем исповедническим. В Синопе он претерпел великие мучения. Только благодатию своего Спасителя и Учителя, по словам св. Димитрия, он быстро оправился от тяжелейших ран и увечий и продолжал путь для проповедования Евангелия. Зато в Причерноморском Закавказье, население которого в основном состояло из предков позднейших грузин и армян, а береговая полоса была покрыта довольно густой сетью греческих колоний, провозвестник Истины не подвергался мучениям; во всяком случае, источники и предания умалчивают об этом. Не имеем мы серьезных оснований сомневаться и в том, что апостол заходил во внутренние районы теперешней Грузии. Более того, бесспорные древнегрузинские источники позволяют предполагать большой успех апостольского делания там; во Мцхети, близ Тбилиси, устанавливается существование в начале второй половины I века общины христиан из евреев. Можно предполагать, что она создана не без влияния если не самого апостола, то, по крайней мере, его непосредственных учеников. За вероятность доброго всхода семян Истины, брошенных апостолом в почву восточного Причерноморья, от нынешней Абхазии до Таманского полуострова, говорят не только древнейшие сказания и благочестивые предания (которые и сами по себе имеют для христианина доказательную силу), но и растущее количество археологических свидетельств зарождения здесь христианства в древнейшую пору. Пусть на остатках «вещественных доказательств» не вытиснено имен самого апостола и его учеников, пусть сооружение памятников местного древлехристианства — дело сердца, души и рук внучатного или правнучатного духовного потомства апостола — истина этими ближайшими потомками могла быть лишь размножена, но услышанной она могла быть только от незадолго до того жившего здесь святого апостола!
Мысленно проследуем за апостолом в Крым I века. Разнородным и разноплеменным было тогда его население: греческая колонизация с развитым рабовладельческим строем была представлена рядом крупных городов и поселений, в крепостях размещались римские легионы, в городах и торговых поселках встречались евреи, население предгорной и степной части полуострова было смешанного этнического состава и было известно тогдашнему цивилизованному миру под общим наименованием скифов. Вполне возможно, что в Крыму слушателями проповеди св. апостола Андрея были представители обитавших там народностей. Известно также и из Новозаветных богодухновенных книг, и из народных преданий, и из многочисленнейших исторических свидетельств внецерковного происхождения, что на зов Господа Иисуса Христа и Его апостолов откликались прежде других «трудящиеся и обремененные», жертвы земных невзгод и социальных несправедливостей. Крым же тогда изобиловал рабами, — мог ли их апостол не призывать к истинной вере?!
Доказательства успеха проповеди апостола Андрея Первозванного в Крыму представляются нам абсолютно неоспоримыми. Они в первую очередь основываются на следующем общеизвестном факте: один из отцов Церкви, св. Климент, папа Римский, сосланный императором Траяном в Крым около 100 года по Р. X., застал уже здесь около двух тысяч христиан — число по тому времени немалое. Св. Климент — не рядовой свидетель. Римлянин по происхождению, он был обращен в христианство самим апостолом Петром, братом апостола Андрея, и в дальнейшем был верным помощником в святом делании апостола Павла. Разумеется, в Крыму он мог видеть немало живых слушателей Андрея Первозванного и его учеников. Приведенное свидетельство св. Климента ценно и как доказательство духовной доблести и стойкости крымских первохристиан — детей и внуков обращенных апостолом, а также самих обращенных им. Разве не об этих их добродетелях говорит факт сохранения и даже увеличения числа верующих в условиях гонений на христиан во второй половине того века? Известно, что и сам св. Климент скончался мученически в г. Херсонесе Таврическом около 103 года.
Нельзя отрицать вероятности проповеди апостола Андрея и среди племен Северного Крыма.
Ряд церковных историков, трудившихся даже в начале нашего века, сомневаются в возможности путешествия апостола Андрея из Крыма вверх по Днепру, мотивируя это, во-первых, неизвестностью такого пути для тогдашнего греко-римского мира, во-вторых, непреодолимостью для водного путешествия днепровских порогов. Но еще за четыре века до Рождества Христова Геродот довольно точно описал состав населения «страны Скифии», его быт и нравы. Выдающийся ученый нашего времени академик Б. Д. Греков, о котором говорили как об ученом, «умевшем заставить самые неразговорчивые источники рассказать ему о себе куда больше, чем любому другому исследователю», авторитетно заявляет: «Геродот и его современники имели сведения, правда, не очень точные, и о более северных частях нашей страны» («Киевская Русь», М., 1949, стр. 420). Добавим, что и в других источниках того же «геродотовского» периода явственно прочитываются сведения о том, что часть скифских племен, именно так называемые «царские скифы», населявшие Нижнее Приднепровье (а это, по мнению многих, и были праславяне), имели оживленные двухсторонние связи с населением дохристианского Крыма. Если это было так в эпоху дохристианскую, то почему не могло быть так же и позднее? Следовательно, путь вверх по Днепру был в I веке хорошо «освоенной» водной магистралью.
«Царские скифы» в начале христианской эры уже испытывали немалое влияние греческой культуры. Конечно, можно говорить о наличии среди них настоящей относительно высокой культуры, а не одного только примитивного языческого варварства. А на такое культурное наслоение апостол вполне мог «наложить» и не по-земному сияющие краски Христовой Истины.
Вопрос же о «непреодолимости» днепровских порогов решается, по нашему глубокому убеждению, очень просто — логическим допущением непременного существования объездного, в районе порогов, сухопутного тракта.
Менее вероятным представляется вариант одного из преданий, говорящий о посещении апостолом Андреем восточной части «Великой Скифии», между Азовским и Каспийским морями (ближе к последнему). Здесь возможна, так сказать, «описка» в наименованиях географических территорий. Не более вероятным представляется и вариант о прохождении апостола по району позднейшей Полтавщины. Но начисто отвергать его тоже нельзя: народная память могла иметь в виду заход в бассейн Ворсклы, притока Днепра, учеников апостола.
Одним из драгоценнейших элементов преданий и русских летописных повествований является рассказ о пребывании апостола в Среднем Приднепровье, и особенно в районе Киева. Всякого верующего человека при чтении повествований о первохристианстве в нашей стра-ие не может не захватить величественный летописный эпос о незабываемом утре, когда апостол взошел на гребень Киевских гор и сказал окружавшим его ученикам: «Видите ли горы сия? — яко на сих горах возсияет благодать Божия; имать град велик быти и церкви многи Бог въздвигнути имать» («Повесть временных лет», изд. АН СССР, 1950, ч. I, стр. 12). Не изгладятся из памяти русского христианина и последующие слова этого эпоса: «И въшед на горы сия, благослови я, и постави крест, и помоливъся Богу, и сълез с горы сея, иде же после бысть Киев, и поиде по Днепру горе».
Еще в начале нашего века находились среди церковных историков отрицавшие вероятность пребывания апостола Андрея на Киевских горах. Последнее мотивировалось пустынностью, незаселенностью в то время этих мест. Однако в наши дни предположить подобное просто невозможно; невозможно после того, как многочисленными археологическими исследованиями твердо установлено существование к началу нашей эры нескольких поселений, слившихся потом в один большой город — Киев. Следовательно, апостол имел в виду эти поселки, — на месте их «град велик имать быти». Вообще нужно сказать, что о пустынности района Киевских гор ни один летописный источник вовсе не говорит. Напротив, многочисленные находки римских монет чеканки I — II веков нашей эры не только в черте Киева и даже не только в прибрежных, приднепровских поселениях, но и в поселениях, затерянных во времена апостольские в глубинах лесостепи Киевщины и дебрях Житомирского и Ровенского Полесья, то есть за многие и многие десятки километров от «магистральных» торговых путей того времени, доказывают вместе с тысячами добытых археологами других вещей, что в тех же районах, и прибрежных и глубинных, влияния могучих римской и греческой материальных культур перекрещивались с культурно-материальными навыками местного, отнюдь уже не полудикого населения. Наличие развитых связей между обитателями Среднего Приднепровья и Крыма позволяет предположить, что ап. Андрей Первозванный мог без особых затруднений попасть в район Киева. И вряд ли он ограничился предсказанием славной будущности города, благословением гор и водружением на них креста и не обратился к местным жителям с проповедью Святого Евангелия! Нам, конечно, могут сказать, что преп. Нестор Летописец умалчивает о факте апостольской проповеди на берегу Днепра. Но в той же «Повести временных лет», через несколько строк после приведенной нами цитаты, говорится, что по прибытии в Рим апостол «рече им (то есть римлянам): дивно видех Словеньскую землю, идучи ми семо» и «...елико научи и елико виде». Если учесть крайне немногословие Несторовой «Повести», приведенных слов более, чем достаточно для положительных выводов. Нестор не одинок в своих утверждениях. В так называемой Иоакимовской летописи (конца X — начала XI в.), признаваемой подавляющим большинством исследователей совершенно достоверной, читается явственный намек на апостольское проповедание в Киеве. А в Прибавлении к так называемой Ипатьевской летописи после слов «...горы Киевския, их же Ондрей благословил, и крест на них водрузи», так и написано: «...и люди, яже тамо бяше, учи и крести». Киевляне тех времен могли понимать не только наделенного даром языков апостола Андрея Первозванного, но и «сущих с ним учеников», так же как они понимали приходивших к ним торговых греков. Чего нам пока не дано знать, так это то, были ли поставлены апостолом Андреем пастыри для новообращенных киевлян.
Итак, мы, русские православные христиане, имеем все основания считать апостола Андрея Первозванного провозвестником Истины Христовой на просторах нашей Родины от Закавказья до Среднего Приднепровья.
Крайне важно рассмотреть вопрос о вероятности пребывания апостола Андрея на северо-западе нашей Родины, в районе Новгорода. О пребывании апостола в тех местах в источниках и благочестивых преданиях почти не упоминается. Однако русское летописание этого не обходит. «Повесть временных лет» определенно говорит о приходе апостола «в словени, идеже ныне Новъгород, и виде ту люди сущая». Но тут же летописец, отступая от эпически строгого тона повествования, воспроизводит рассказ апостола римлянам о своем пути по «варягом» и на «Словеньскую землю»; говоря о новгородских впечатлениях, св. Андрей ограничивается описанием изумивших его новгородских парных бань, в которых горожане «не мучими никим же, но сами ся мучить, и то творять мовенье себе, а не мученье». Наиболее внимательные и глубокие исследователи считают эпизод с банями привнесенным позднее, а побуждения неизвестного автора вставки, — так сказать, сугубо «земными». Можно считать установленным, что вековой антагонизм между киевлянами и новгородцами, в период усиления центробежных (по отношению к Киеву) устремлений последних, ярко отразился в летописании обеих областей, в том числе и в форме внесения в летописи приписок, унижающих достоинство другой стороны. Одной из таких вставок наши лучшие знатоки летописей считают и эпизод с банями, который с точки зрения киевлян должен был унизить новгородцев. Последние не оставались в долгу, но ответили «интеллигентнее»: из своих летописей они, наоборот, вычеркнули слова о проповедании апостола киевлянам, и таким образом выражение «люди, яко тамо бяше, учи и крести» в «исправленной» новгородской так называемой Иоакимовской летописи могло быть истолковано как относящееся только к новгородцам. Митрополит Макарий («История христианства в России», стр. 27) раньше, чем все другие исследователи, «банный» эпизод определил, как «...очевидно, необходимый нарост и прикраса, без которых не может обойтись самое достоверное предание, сохраняющееся целые веки, и притом в одних устах народа... ее можно выбросить, можно изменить и еще более увеличить, а основная истина повествования о путешествии Первозванного в России останется, как и теперь остается, неприкосновенною».
Вопрос о самой вероятности апостольского пути из Среднего Приднепровья к Новгороду должен, на наш взгляд, получить ответ положительный; хотя связи между этими районами в век апостольский были более слабы, чем у днепровчан с Крымом, но наличия их отрицать нельзя. А если апостол был в Новгороде, то факт проповедания его там уже не требует доказательств.
Многочисленные народные благочестивые предания и отдельные записи в местных летописях северо-западных городов, включая и те, которые прямо не говорят об апостольском делании в Новгороде, указывают конечный пункт миссионерского пути апостола Андрея с учениками на Руси. Этим пунктом являлось село Друзино, позднейшее Грузино, на территории нынешней Псковщины. Единогласие источников, различных по времени происхождения и по месту возникновения, позволяет считать Друзино (Грузино) по меньшей мере вероятным местом водружения апостолом Андреем своего жезла.
Наконец, возможно доказать, что апостол Андрей совершил путь из нашей страны к месту своей мученической кончины через Прибалтику и нынешние страны Восточной и Юго-Восточной Европы. Существовал ли в век апостольский такой путь? Да, существовал. На это есть авторитетные свидетели, из числа коих назовем прежде всего известнейшего византийского писателя императора Константина Багрянородного, а из более близких к нам по времени — знаменитого слависта Павла-Иосифа Шафарика. А к этим авторитетным свидетелям можно присоединить и интереснейшие польские благочестивые предания, опубликованные Вацлавом Мацеевским в его «Истории первобытной христианской Церкви у славян» (русск. пер. Евецкого, Варшава, 1840). Всё перечисленные свидетельства довольно подробно указывают последнюю часть земного пути апостола. Этот путь, по Шафарику, пролегал от Новгорода через земли чудских финнов, потом через территорию прибалтийских спирров и гирров (по-видимому, варварских германских племен). Далее шел хорошо известный древнему цивилизованному миру путь, соединяющий германскую Прибалтику с Адриатическим побережьем и югом Балканского полуострова. Проходил он через нынешнюю Польшу, Карпатский хребет, бассейн р. Ваги (приток Дуная, в нынешней Чехословакии), Паннонию — римскую провинцию в бассейне среднего Дуная и его притоков Дравы и Савы.
Совокупность материалов, прошедших перед нашим взором, недостаточна для положительного решения вопроса о благодатном наследии проповеди апостола Андрея в перечисленных местах, но вывод о полнейшей возможности именно такового маршрута апостола и свидетельство о том, что большая часть «транзитных районов» этого пути была заселена праславянами, этими материалами вполне обеспечиваются.
Выяснение точного места мученической кончины апостола Андрея и связанных с последними его днями на земле событий жизни выходит за рамки настоящей статьи. Но в заключение хотелось бы напомнить православному читателю о том, что святой апостол Андрей учил людей до последних мгновений своей земной жизни. Предания сходятся на ахейском городе Патрасе (у Коринфского перешейка), как на последнем месте апостольского делания Первозванного. Повествуют предания и о том, что все пресвитеры, диаконы и миряне первых христианских общин Ахайи писали всем Церквам о приобщении апостолом всех жителей Патраса к «вере во Единого Бога, в Троице совершенного, истинного Отца нерожденного, истинного Сына рожденного, истинного Духа Святого, исходящего от Отца и почившего на Сыне». Описывают они и невероятные истязания, которым подвергся исповедник Истины от правителя Ахайи антипата Егеата. Рассказывают они, как живые свидетели, и о том, что, будучи распятым на кресте, апостол вещал Егеату: «я покажу тебе, в чем погибель человеческих душ, чтобы ты мог познать спасение их, совершившееся чрез крест», вещал собравшимся вокруг него людям о том, что для спасения их надлежало, чтобы Сын Божий простер на кресте руки Свои.
В день светлой памяти апостола Андрея вместе со всей Церковью мы, русские христиане, от всей глубины души воспеваем ему: «Мужества тезоименитаго богоглагольника, и Церкве возследователя верховнаго, Петрова сродника восхвалим: зане якоже древле сему и ныне нам воззва: приидите, обретохом Желаемаго»! (кондак апостолу Андрею).
И. Н. Шабатин, проф. Моск. дух. академии
|
|