История библейской археологии

(Из русского послесловия к книге «Библейская археология» Дж. Э. Райта, написанного Никитином А. Б. в 2003 г.)

Начало регулярного и целенаправленного исследования палестинских, и прежде всего библейских, древностей обычно связывают с серединой XIX в., с работами американских ученых Э. Робинсона и Э. Смита, француза Ш. Клермон-Ганно, открывшего ряд эпиграфических древнееврейских памятников, англичан Т. Тоблера, составившего первый план Иерусалима, Ч. Р. Кондера, Г. Китченера и др. Большой вклад в изучение библейской археологии внесли созданные в 1865 г. Британский фонд исследования Палестины, в 1870 г. — Американское общество исследователей Палестины, в 1878 г. — Германское Палестинское общество, в 1882 г. — Русское Императорское Православное Палестинское общество. Собственно с этого начинается развитие библейской археологии как науки. Но предпосылки ее, истоки познания древностей Святой земли уходят в гораздо более далекие времена.

Крупнейший русский исследователь Древнего Востока академик Б. А. Тураев еще в начале века писал: «Интерес к местностям и другим немым свидетелям библейских событий, столь естественный и у иудеев и у древних христиан, засвидетельствован еще в римское время. Не только в Святой земле, но и за пределами ее путешественникам показывали связанные с библейскими повествованиями примечательности, например, в Вавилоне и ров львиный, и речь халдейскую, и башню смешения языков... Торжество христианства в Империи дало новый импульс этому интересу... Появляются труды церковных писателей, справедливо считающиеся предшественниками исследований по библейской археологии и являющиеся теперь для нее источниками. Таковы... книга Евсевия Кесарийского об именах местностей, встречающихся в Священном Писании, труды Епифания о библейской метрологии. В средние века отсутствует научное отношение к Святой земле, но существует монашеская и паломническая традиция о положении святых мест... Лишь с началом филологического и исторического изучения Библии в эпоху Ренессанса проявляется научный интерес к библейским древностям» (Тураев, 1993, с. 211).

Впрочем, характеристика отношения к библейским древностям в средние века может быть ныне пересмотрена: интерес к ним не иссякал и тогда, а монашеская и паломническая традиция в ряде случаев побуждала предпринимать специальные путешествия с поисками, осмотром и описанием библейских древностей. Эти первые попытки идентификации библейских древностей можно считать началом весьма важного и впоследствии чрезвычайно плодотворного направления библейской археологии.

Согласно легенде, различные варианты которой сохранились в восточно-христианских литературах на разных языках, первым библейским археологом была Елена, мать Константина Великого. Она прибыла в Иерусалим в 326 г., чтобы отыскать остатки Св. Гроба. При раскопках, предпринятых по ее инициативе на месте Голгофы, были найдены три креста и табличка с надписанным на ней именем Иисуса.

В XII в. испанский раввин Бенджамин из Тедела, путешествуя по Месопотамии, отыскал руины Ниневии и в поисках следов Вавилонской башни обследовал остатки зиккуратов к югу от Багдада. После Крестовых походов количество описаний, касающихся прежде всего Палестины и выполненных европейскими путешественниками, заметно увеличивается (швед Феликс Шмид — XV в., немец Л. Раухвольф, фламандец И. Зуаларт и голландец Иоайн Коотвик — XVI в. и др.). Римлянин Пьетро делла Балле, посетивший библейские страны в начале XVII в., описал ряд археологических памятников и впервые обратил внимание на неизвестную ранее Европе письменность — клинопись. XVII век ознаменован уже первыми опытами научного подхода к древностям Палестины и Месопотамии (голландец А. Роланд, датчанин Карстен Нибур).

В целом же весь этот период может считаться первым этапом познания библейских стран. Он характеризуется поисками, осмотром и описанием памятников Месопотамии и Сиро-Палестинского региона, в отдельных случаях идентификацией городов, сбором и иногда систематизацией коллекций (К. Д. Рич). К этому же этапу могут быть отнесены большие и плодотворные работы французских ученых и художников во время наполеоновской экспедиции 1798-1801 гг. в Египте.

Решающее значение для перехода ко второму этапу познания древностей и формирования археологии Ближнего Востока, в том числе и библейских стран, как науки, имела расшифровка египетской иероглифики Ж. Ф. Шамполионом (1822) и клинописи Ирана и Месопотамии Г. Ф. Гротефендом (1802), Э. Бюрнуером и К. Лассеном (1836), Г. Роулинсоном (1857) и др. Она создала возможность связать материальные свидетельства с письменными источниками, идентифицировать и датировать отдельные памятники.

Второй этап охватил большую часть XIX в. В Палестине первым значительным его Достижением явилось уже упоминавшееся выше обследование Эдвардом Робинсоном и Эли Смитом библейских памятников Палестины в 1838 и 1852 гг. Официально целью их была проверка монастырских преданий о святых местах. Эта работа американских ученых, охватившая вначале Южную Иудею, а далее и всю страну, придала систематический характер идентификации библейских городов и прочих памятников. Классик библейской археологии У. Олбрайт назвал подвижническую деятельность Э. Робинсона «истинной революцией в ходе исследований Палестины.» В процессе обследования были произведены топографические съемки ряда ключевых участков, установлены точные пространственные соотношения между поселениями, осмотрены стены Иерусалима. Начиная с 1868г. в Палестине начал работать французский исследователь Ш. Клермон-Ганно, который, помимо идентификации ряда библейских и более поздних объектов, сделал важнейшие открытия в области палестинской эпиграфики. Особую известность приобрела исследованная им базальтовая стела с надписью, прославляющей победу над Израилем упоминаемого в Библии царя Моава по имени Меша (Меса) после падения династии Амврия (около 825 г. до Р. X.). Стела была обнаружена в том же 1868 г. миссионером Ф. А. Клейном из Эльзаса в окрестностях Дибана (древнего Дибона) в Трансиордании. Клермон-Ганно успел скопировать надпись прежде, чем местные арабы по каким-то своим соображениям разломали камень на куски. Обломки стелы были выкуплены французским правительством и хранятся в настоящее время в Лувре. Тот же Ш. Клермон-Ганно нашел надпись, запрещающую язычникам входить на территорию иерусалимского Храма и значительное число прочих ценнейших материалов.

Одновременно поиски и идентификация древних памятников были распространены на Западную Палестину англичанами К. Р. Кондором и Г. Г. Китченером. Они также привели к ряду серьезных открытий.

Начались и первые целенаправленные и достаточно масштабные раскопки палестинских памятников. Вначале, с 1850г., подобные попытки, сделанные Ф. де Солей, были отрицательно оценены В. Олбрайтом. В 1867 г. английский офицер Ч. Уоррен начал широкие раскопки в Иерусалиме и Иерихоне. Но отсутствие методики и эталонов для датировки конкретных слоев, построек и групп массового материала, прежде всего керамики, привели, по словам того же У. Олбрайта, к неудовлетворительным результатам: храмовые приношения времени Ирода Великого (I в. до Р. X.) были приписаны Соломону (X в. до Р. X.), а крепость Маккавеев Телль эль-Фул (II в. до Р. X.) отнесена к периоду Крестовых походов.

Но в конце прошлого века, в 1890 гг., положение изменилось. Было положено начало созданию научной методики полевой археологии. Оно связано с именем крупнейшего английского археолога Флиндерса Питри, разработавшего методику изучения многослойных поселений (теллей) и принципы анализа керамического материала для определения относительной хронологии. Основываясь на опыте исследований материалов Древнего Египта, Ф. Питри впервые выработал метод систематизации всех видов находок, и прежде всего определения комплексов керамики, соответствующих конкретным периодам в истории городов и прочих поселений. Таким образом, самый массовый материал был превращен в важнейший хронологический показатель. Метод себя оправдал в ходе раскопок, осуществленных его автором, а также американским археологом Ф. Блиссом в Юго-Западной Палестине, на Телль эль-Хеси. Тот же метод обусловил заметное совершенствование раскопок ирландца Р. Макалистера, совместно с Блиссом, в долине Сефилы (холмистая Иудея). Особую известность получили широкие и проведенные на высоком научном уровне раскопки Р. Макалистера в Гезере (1902-1909), трехтомный отчет о которых, несмотря на ошибочность отдельных хронологических заключений, явился весьма весомым вкладом в разработку основных вопросов истории древних городов Палестины. Выработанные Ф. Питри и его последователями методики стали поворотным пунктом в исследовании палестинских городов и в развитии библейской археологии в целом. Они воздействовали (хотя и не в равной мере) на научный уровень раскопок англичанина Маккензи в Вефсамисе (1911-1912), американцев Дж. Райзнера и Ч. Фишера в Самарии (1908 г.), немцев И. Шумахера и К. Ватцингера в Мегиддо (1903-1905), австрийца Э. Зеллина в Таанахе (1902-1904), его же совместно с К. Ватцингером в Иерихоне (Телль эс-Султан, 1907-1908). Ватцингер и Зеллин открыли два концентрических кольца городских стен Иерихона. Внутреннее кольцо окружало вершину холма. Даты их создания и разрушения стали предметом горячих споров. Сами авторы раскопок предположили, что внешняя стена пала около 1200 г. до Р. X. и, следовательно, была той городской стеной, которую разрушил Иисус Навин. Не исключено, что и здесь желание связать свою находку с текстом Библии повлияло на выводы ученых. Позднее Дж. Гарстанг датировал более позднюю, внутреннюю стену 1400 г. до Р.Х., а отец Хьюго Винсент отнес разрушение Иерихона к периоду между 1250 и 1200 г. Все они, как показали дальнейшие исследования, ошибались, приняв сооружения раннего бронзового века за стены времен Иисуса Навина. Две экспедиции работали с начала XX в. в городе Давида в Иерусалиме; одну возглавлял Р. Вилл, вторую — М. Б. Паркер, при участии одного из основателей систематических исследований Палестины — ученого-доминиканца отца Винсента.

В Египте в 1887 г. была сделана еще одна ценная находка, позволившая реконструировать обстоятельства жизни в Палестине в XV и XIV вв. до Р. X., когда Ханаан находился под контролем египетских царей. Это дипломатический архив Аменхотепа III и его сына Эхнатона, сотни клинописных табличек, написанных на аккадском языке, обнаруженных в развалинах их столицы в Телль эль-Амарна в Среднем Египте. Среди них находились официальные письма царям Египта от правителей Палестины, судя по их именам, как хананеи, так и хурриты.

Следует особо отметить значительную роль, которую с самого начала этого этапа археологических исследований Палестины играли Русское Императорское Православное Палестинское общество, основанное в 1882г., и функционировавшая уже с 1849 г. Русская духовная миссия в Палестине. Уже в 1859 г. на приобретенных русским консулом в Иерусалиме В. И. Дорогобужиновым участках земли (так называемое Русское место, находившееся на улице Эль Дабаггин неподалеку от храма Св. Гроба) были произведены пробные раскопки, засвидетельствовавшие остатки древних стен и византийских арок. Далее здесь работали западные ученые: англичанин К. Вильсон, французы М. де Вогэ и Ш. Клермон-Ганно. Однако открытые ими архитектурные фрагменты сколько-нибудь удовлетворительной идентификации не получили (результаты исследований Клермон-Ганно были опубликованы только в 1900 г.).

Первые подлинно научные исследования этих участков Иерусалима, давшие весьма существенные результаты и явившиеся весомым вкладом в процесс формирования библейской археологии, были предприняты русскими исследователями, возглавлявшимися церковным, научным и общественным деятелем архимандритом Антонинам (Капустиным). В 1883 г. он с помощью архитектора и археолога Капрала Шика (в то время главного архитектора города Иерусалима) произвел на достаточно высоком методическом уровне раскопки, приведшие к ряду открытий в областях как ветхозаветной, так и раннехристианской археологии. К первой принадлежит обнаружение так называемой второй обводной иерусалимской стены, возведенной, по предположению о. Антонина, при Неемии в 445 г. до Р. X. (Неем. 2). Определение направления этой стены имело принципиальное значение для решения спорного вопроса о местоположении Голгофы. Открытый в стене порог шедших за город Судных врат свидетельствует о нахождении здесь укрепленных ворот, через которые могла проходить конечная часть Крестного пути. Следует учесть, что полемика, возникшая по поводу идентификации архимандритом Анто-нином этих важнейших открытий, до сих пор не завершилась. Совет Императорского Русского Археологического общества обратился к ряду ведущих российских ученых с просьбой дать заключение по поводу результатов археологических работ на Русском месте. Свое мнение представили архимандрит Леонид (Кавелин), профессор Киевской Духовной Академии А. А. Олесницкий, профессор Санкт-Петербургской Духовной Академии Н. В. Покровский. Сомнениям подвергалась датировка древнееврейской стены временем Неемии и, в особенности, реконструкция топографии сооружений I в. от Р. X., предложенная К. Шиком. Общий вывод о результатах работ сводился к тому, что были открыты вторая иерусалимская стена, остатки базилики Константина и ряд переделок всех этих строений, относящихся к ранневизантийскому времени (VII-VIII вв.).

Для раннехристианской археологии Иерусалима имеет значение открытие архимандритом Антонином руин базилики Константина Великого с пристройками византийской эпохи.

Археологические работы на Русском месте в Иерусалиме явились первым и, к сожалению, последним случаем, когда русские ученые проводили систематические раскопки в Палестине, причем в центре их внимания оказался археологический памятник мирового значения. Все остальные археологические изыскания русских исследователей носили случайный характер и были, как правило, связаны с застройкой этой части Иерусалима. Материалы этих работ практически не описаны и не изданы, в том числе и результаты раскопок, предпринимавшихся архимандритом Антонином на Елеонской горе, в Гефсимании, в Яффе, Иерихоне, Силоаме и других местах. Сделанные отцом Антонином находки стали экспонатами музея, основанного им при Русской Духовной миссии в Иерусалиме (коллекция палестинской керамики, саркофаг эллинистического времени). Музей этот ныне распологается на территории Елеонского Вознесенского монастыря и находится в юрисдикции Русской Церкви зарубежом. Одна из наиболее ценных находок, бюст Ирода Великого, поступил, согласно завещанию о. Антонина, в Государственный Эрмитаж. Некоторые из этих находок были осмотрены и описаны М. И. Ростовцевым (Ростовцев М. И. Русская археология в Палестине. Христианский Восток. СПб., 1912. Т. I. Вып. III. С. 247-266).

Широкие исследования раннехристианских древностей производились в 1891-1892 гг. экспедицией Н. Л. Кондакова (при участии Я. И. Смирнова, А. А. Олесницкого и др.), организованной Императорским Православным Палестинским обществом и Русской Духовной миссией в Палестине. В 1898г. археологические изыскания русских ученых распространились на Заиорданье, далее же на Тивериаду и Синай. В апреле 1900 г. при Обществе по инициативе и под руководством П. К. Коковцова состоялось совещание специалистов по археологии Палестины и сопредельных стран, посвященное вопросам расширения исследовательской деятельности. В нем участвовали С. А. Жебелев, Н. А. Медников, В. Р. Розен, М. И. Ростовцев, Б. А. Тураев и В. Н. Хитрово.

Но следует признать, что в области полевой археологии приоритеты принадлежали тогда Месопотамии, где последовательно были открыты две великие древние цивилизации: с 40-х г. XIX в. начались раскопки городов позднеассирий-ского периода конца II — первой половины I тыс. до Р. X., а с 70-х гг. — еще более ранних, шумерских — III тыс. до Р. X., а также Египту. Дело в том, что археологические экспедиции спонсировались главным образом крупными музеями (Британский музей, Лувр), в расчете на открытие новых памятников древнего искусства, которыми изобиловали Египет и Месопотамия. В Палестине же, как уже убедились исследователи, нельзя было ожидать находок многочисленных статуй и рельефов. Кроме того, в многочисленных письменных памятниках Египта и Месопотамии (папирусы, монументальные надписи, клинописные документы) ученые надеялись обнаружить какие либо сведения, подтверждающие библейскую традицию, и их ожидания отчасти оправдались. В Палестине же находки письменных памятников были тогда редким явлением (за исключением надписей римского времени).

В 1904 г. во время работ в Серабит эль-Хадеме на Синае, на древних египетских рудниках, Флиндерс Питри обнаружил первые памятники так называемой синайской письменности, алфавитного письма, которым пользовались жители Ханаана около 1500 г. до Р. X. Через несколько лет А. Гарднер расшифровал некоторые фрагменты синайских надписей. Полностью их удалось прочитать только в 1948 г. Таким образом было доказано, что западные семитские народы имели свою письменность задолго до времен Моисея.

Широкомасштабные раскопки особенно характерны для финала второго этапа, длившегося с конца XIX в. до Первой мировой войны. В Палестине эти годы отмечены раскопками как израильских и иудейских, так и более ранних городов и некрополей. Особый интерес представляют раскопки Сихема у подножья горы Гаризим, проводившиеся в 1913-1914 гг. Эрнстом Селлином, немецким теологом и археологом. Этот хана-нейский город уже в XIX в. до Р. X. имел мощные оборонительные стены.

Среди библейских памятников Месопотамии, исследованных на этом этапе, в первую очередь должны быть упомянуты широкомасштабные восемнадцатилетние раскопки Вавилона Робертом Кольдевеем (1899-1917), позволившие воссоздать историческую топографию, общую планировку, фортификации, дворцовые, храмовые, жилые комплексы этого крупнейшего города. Широко развернулись полевые исследования и целого ряда других городов Двуречья — шумерских, аккадских, ассирийских (Гирсу, Урук, Ниппур, Нимруд, Ниневия). Весьма совершенная методика была выработана В. Андрэ в ходе раскопок одной из ассирийских столиц — города Ашшура.

Важные открытия были сделаны на территории Сирии. Среди них особенно важны многолетние исследования Леонарда Вулли городища Телль Атчана за рекой Оронтом (древний город Алалах). Его 17 строительных уровней охватывали ряд периодов от IV до конца II тыс. до Р. X., отражая как оригинальность местного развития, так и перекрещивающиеся воздействия Месопотамии с востока и Эгейи с запада.

Третий этап археологических исследований Сиро-Палестинского региона и Месопотамии приходится на двадцатилетие между двумя мировыми войнами. Он ознаменован дальнейшей систематизацией работ в обоих регионах, ростом их масштаба и методического уровня и, главное, резким расширением их хронологического диапазона. В Палестине наряду с продолжением исследований традиционных уже объектов — Иерусалима (Э. Л. Сукеник, Дж. Кроуфут), Иерихона (Дж. Гарстанг), Самарии (Дж. Кроуфут), Мегиддо (К. Фишер, П. Ги, Г. Лауд) — проводит раскопки ряда городов и поселков на южном плоско^ горье вернувшийся в этот регион после тридцатилетнего перерыва Флиндерс Питри. Применение разработанных им методов обусловило чрезвычайно высокий уровень раскопок Лахиша учениками Питри, археологами Дж. Л. Старки и О. Туфнеллом. В Лахише ими был обнаружен слой пожара и разрушений, который мог быть связан с завоеванием городов Ханаана Иисусом Навином — надпись на обнаруженной в этом слое чаше содержит дату — четвертый год правления фараона Мернептаха (конец XIII в. до Р. X.). На столь же высоком уровне проведены К. Фишером, А. Роу и Г. Фитцджеральдом многолетние исследования Беф-Шана (Телль эль-Хаси, 1921, 1933 гг.), где были обнаружены храмы, посвященные хананейским божествам Астарте и Дагону. В последнем, согласно писанию, филистимляне выставили отрубленную голову царя Саула 1 Пар. 10:10). Слой разрушений и пожарищ подтверждает библейскую традицию, согласно которой Беф-Шан был около 1000 г. до Р. X. захвачен и уничтожен царем Давидом.

Начавшиеся в 1925 г. многолетние раскопки Мегиддо (Телль эль Мутесселим), проводившиеся восточным институтом при Чикагском университете, позволили проследить всю историю города с Х по IV вв. до Р. X. Наиболее интересной находкой в Мегиддо стали так называемые «конюшни» IX в. до Р. X. — вероятнее всего, какие-то складские помещения, первоначально отождествленные как «конюшни царя Соломона».

В Самарии в 1931-1935 гг. англо-американская экспедиция под руководством У. Кроуфута обнаружила остатки застройки времени израильских царей Амврия и Ахава, мощные оборонительные стены и башни, а также следы построенного Ахавом «дома из слоновой кости» (3 Цар. 22:39), где было обнаружено множество фрагментов декора из слоновой кости, украшавшего стены и мебель.

Между 1926 и 1929 гг. датская экспедиция, возглавляемая X. Кьяерсом, проводила раскопки Силома, культового центра Израиля периода Судей. Руины Силома указывали на то, что город был разрушен около 1050 г. до Р. X. во время войн с филистимлянами. Храм в Силоме, который израильтяне построили для Ковчега Завета, был сожжен дотла, сам же город пролежал в руинах еще несколько столетий.

Особо должна быть выделена начавшаяся в эти годы деятельность американского ученого У. Олбрайта, который по праву может считаться классиком библейской археологии. В равной мере археолог и лингвист-семитолог, он внес неоценимый вклад в полевые исследования древнейших городов Палестины и в историческую интерпретацию их материалов, в лингвистическое определение ряда групп населения этого сложнейшего ареала, вплоть до расшифровки новых языков. За несколько десятилетий его работы в Святой Земле им и представителями созданной им школы были проведены раскопки целой серии важнейших памятников (Дебира, Вефиля, Беф-Цура, Телль Бейт Мирсима, Вефсамиса, Телль эн-Насбеха и др.). В 1922 г. Олбрайт начал раскопки холма Телль эльфу л к северу от Иерусалима, у дороги, ведущей в Самарию. Здесь он обнаружил остатки древней Гивы, резиденции царя Саула. Олбрайт положил начало исследованию малых городов и сельских поселений, значительно расширив информативность археологических материалов для освещения библейско-исторических сюжетов. Предпринятые им раскопки и разведки (последним он придавал особое значение) распространились и на Заиорданье, примером чему могут служить исследования в районе залива Акаба его ученика Н. Глюика, который в 1937-1940 гг. исследовал там руины Ецион-Гавера (Телль эль-Хелейфех), древнего морского порта и центра металлургии времен царя Соломона.

На том же третьем этапе началось регулярное исследование памятников дописьменных эпох — городов и некрополей бронзового века, поселений и многообразных некрополей каменно-медной эпохи — энеолита, первых оседлых поселков с искусственными жилищами и погребений мезолитического периода, наконец, стоянок палеолита, слои которых содержали важнейшие для науки остатки предков человека.

Достаточно плодотворны были на третьем этапе и работы в Сирии, где проводились исследования самых разных периодов, начиная с палеолита. Среди них особо важны слои II тыс. до Р. X. города Мари на Евфрате (А. Парро), многослойные поселения V тыс. до Р. X. Телль Брак и Чагар-Базар в Хабурском треугольнике (М. Маллован) и многие другие. Раскопки Мари (холма Телль-Харири) на территории библейского Харрана начались в 1933 г. Поводом для них послужила случайная находка каменной статуи Ламги-Мари, царя Мари, сделанная местными жителями. При раскопках гигантского дворца царей Мари, построенного около 2000 г. до Р. X., французские археологи обнаружили тысячи табличек с клинописью (всего 23600 документов), царский архив, содержавший различные документы, в том числе и донесения различных гражданских и военных чиновников, содержавшие сведения о различных семитских племенах, кочевавших у границ царства Мари, в том числе и о бенджаминах, название которых ассоциируется с упомяутым в Библии «коленом Вениаминовым». Правда, название это переводится как «сыны правой руки» (т. е. «сыны юга») — это может быть чисто географическое указание, а не название племени, так что к библейским вениаминитам бенджамины из текстов Мари могли и не иметь прямого отношения. Некоторые другие имена, фигурирующие в Писании как имена предков Авраама — Фалек, Серух, Нахор, Фарра, Аран — оказались названиями древних городов северо-западной Месопотамии.

Особое значение имеют предпринятые в этот период (с 1928 г.) многолетние раскопки многослойного памятника Рас-Шамра в прибрежной зоне Сирии (К.Ф. Шеффер). Жизнь на нем началась еще в докерамическом неолите, возобновилась в энеолите, особенно же важны слои середины р» третьей четверти II тыс. до Р. X., принадлежащие аморитскому городу Угариту. Между двумя городскими храмами, посвященными Ваалу и Дагону, среди богатых купеческих домов археологи обнаружили одно жилище, принадлежавшее некогда верховному жрецу Угарита. Жрец владел большой библиотекой, собранием глиняных табличек с религиозными текстами, записанными алфавитным письмом, до тех пор науке неизвестным. Его расшифровали довольно быстро, к 1930 г. Документы из Угарита дали древнейшие в мире образцы алфавитного письма и ценную информацию о составе и уровне развития населения Сиро-Палестинского региона в эту эпоху, о его религиозных воззрениях и культовой практике.

В Месопотамии в этот период исследовались города и некрополи самых различных периодов, в том числе древнейшие во всем Ближневосточном регионе памятники. Это прежде всего Урук, основной слой которого относится к IV-III тыс. до Р. X., Ур, Шуруппак, Киш, Мари, Гирсу и многие другие.

В Уре экспедиция Леонарда Вулли открыла памятники древней шумерской цивилизации, вероятно, древнейшей городской цивилизации на земле. Не удивительно, что Вулли не избежал соблазна связать свои открытия с текстом Библии, памятуя о том, что патриарх Авраам, как сказано в Писании, Пришел из Ура Халдейского. Следовательно, рассуждал Вулли, он был не кочевником, а цивилизованным горожанином, и вполне мог жить в одном из роскошных домов, открытых при раскопках в Уре. Предположение Вулли вызвало сенсацию. Во многих газетах и журналах был воспроизведен рисунок с реконструкцией «дома Авраама» в Уре, роскошного двухэтажного городского особняка. Однако многие специалисты, в том числе У. Ф. Олбрайт, выразили свое несогласие с мнением Вулли. Во-первых, в Библии упоминается еще одно место, которое считалось родиной Авраама — город Нахор в северной Месопотамии (Быт. 24:4, 7). Во-вторых, совершенно непонятно, как выросший в роскоши городской житель мог превратиться в того сурового и воинственного кочевника, каким предстает Авраам в Библии. Не исключено, что перенос родины Авраама в Ур является следствием какой-то более поздней интерпретации библейского текста.

Еще одной преждевременной сенсацией стало заявление Вулли об открытии в Уре следов всемирного потопа. Летом 1929 г., завершив раскопки царских гробниц в Уре (около 2800 г. до Р. X.), Вулли заложил шурф в самой глубокой из них, чтобы узнать, как глубоко залегают самые древние культурные слои города и к какому времени относится его основание. Ниже уровня, который можно было датировать примерно 4000 г. до Р. X., Вулли наткнулся на толстый слой ила, который, однако, находился на несколько метров выше современного уровня Евфрата. Под этим слоем, толщиной более 30 см, опять шли культурные напластования, содержащие фрагменты лепной керамики и кремневые орудия, т. е. слои, относящиеся к каменному веку. Вулли заложил еще несколько шурфов на разных участках городища — слой ила присутствовал в двух из пяти шурфов. Посланная им из Месопотамии телеграмма: «Мы обнаружили всемирный потоп» вызвала очередной ажиотаж в прессе. Вскоре выяснилось, однако, что следы наводнения имеются только в северо-восточной области Персидского залива, и что оно не распространялось даже на всю Месопотамию. Это, несомненно, была какая-то локальная катастрофа, вызванная разливом Евфрата, но никак не всемирный потоп.

Тогда же начались регулярные и целенаправленные исследования до-шумерских памятников, прежде всего относящихся к раннеземледельческим культурам V-IV тыс. до Р. X. — халафской и убейдской. Определено место этих культур в общей схеме развития древней Месопотамии. В создании этой схемы значительную роль сыграл 27-метровый зондаж М. Мал-лована на холме Куинджик в Ниневии, осветивший последовательность почти непрерывных слоев от VI до первой половины I тыс. до Р.Х.

И в Палестине и в Месопотамии археологические исследования развивались ретроспективно, вскрывая все более древние культурные пласты. Особенно четко и плодотворно это проявляется на настоящем — четвертом этапе, начавшемся еще в ходе Второй мировой войны и длящемся поныне. Дальнейшее резкое повышение активности, масштаба и качественного уровня работ привело в обоих регионах к важным открытиям, значительно изменившим и обогатившим общие представления о ходе культурного развития.

В самой Палестине образование государства Израиль способствовало систематичности и увеличению масштабов археологических исследований, охвативших фактически всю страну. Продолжающаяся активная деятельность таких корифеев библейской археологии, как У. Олбрайт, К. Кеньон, Р. де Во, в значительной мере обусловила формирование израильской научной школы и создание большой группы квалифицированных специалистов, таких как И. Ядин, Б. Мазар, Я. Аарони, Н. Авигад и многие другие. Сочетание активности зарубежных экспедиций с подготовкой национальных кадров характерно и для Сирии, Ливана, Иордании, Ирака. Все это определило особую результативность археологических исследований Ближнего Востока на этом этапе, включая, естественно, и библейскую археологию. Именно на этом этапе проведены и ведутся наиболее значительные и результативные раскопки Иерусалима, Асора, Лахиша, Арада, Мегиддо, Самарии, Гезера, Телль эль-Фары, Гая, Сихема, Гивеона и др. Специальному изучению подверглись рудники Тимны в Вади эль-Араба (Б. Ротенберг). В 1950-х гг. британский археолог Кэтлин Кеньон возобновила исследование Иерихона. Благодаря более совершенной методике раскопок ей удалось исправить ошибки предшественников и датировать основные этапы жизни города (в течение бронзового века его стены отстраивались не менее 17 раз).

В 1959 г. Я. Аарони обследовал остатки дворца VIII в. до Р. X. в двух милях к югу от Иерусалима, на так называемом холме Рахили, где, согласно преданию, Мария и Иосиф останавливались у ручья по дороге в Вифлеем. Это укрепленное здание служило резиденцией царю Озии (Азарии) (4 Цар. 15. 4; 2 Пар. 26:21).

Активизировались исследования на территории Иордании, осуществлявшиеся как западными экспедициями, так и иорданскими учеными. Они охватили целый ряд последовательных периодов древнейшей истории, начиная с впервые открытого здесь палеолита и вплоть до памятников Едома и Моава. Особо следует отметить раскопки иорданского аналога Иерихона — поселения докерамического неолита Бейды, раскопки целой серии поселений и городов, в том числе моавитского Дибона. В последние годы иорданскими археологами обследованы многочисленные христианские памятники, в том числе ранневизантийские церкви и монастыри IV-VI вв.

Одним из наиболее значительных открытий стали находки в 1947-1965 гг. рукописей Мертвого моря (Кумран, пещеры Вади Мураббат). Их свыше 40 тыс. — от мелких и мельчайших фрагментов до громадных свитков. Они представляют собой остатки почти 600 книг. Тексты нанесены на кожу, пергамент, папирус, медь, составлены на восьми языках и диалектах и охватывают большой промежуток времени от III в. до Р. X. до VIII в.

К настоящему времени накоплен огромный археологический материал, позволяющий лучше понять смысл сказанного в Писании, объясняющий многие остававшиеся непонятными до недавнего времени исторические реалии, термины. Археология и находки письменных документов, египетских, ассирийских, вавилонских, подтвердили историчность многих описанных в Библии событий. В то же время черезмерный энтузиазм некоторых археологов, поспешивших связать свои открытия с текстом Библии, не мог не вызвать ответной реакции. Ведь многие подобные привязки действительно дают пищу для сомнений, а их проверка нередко приводит к иной интерпретации фактов. Так было и с «домом Авраама» в Уре, со следами «Всемирного потопа», с «конюшнями Соломона» в Мегиддо. Реакция на подобные открытия в последнее время приобрела довольно резкий характер: если в 1950-1970-е гг. любые привязки археологических д;анных к библейскому тексту обычно встречались с энтузиазмом то с 1980-х гг. к ним стали относиться более скептически.. В настоящее время археологи, изучающие Святую Землю, условно делятся на «максималистов» и «минималистов». Первое утверждают, что библейскую традицию можно использовать как достоверный и достаточно надежный исторический источник и отстаивают устоявшуюся точку зрения на интерпретацию накопленных к настоящему времени археологических данных. «Минималисты» подвергают сомнению историчность Библии, стремятся по-новому интерпретировать данные археологии, пересматривают датировку отдельных археологических памятников. «Минималистская» точка зрения с наибольшей полнотой отражена в вышедшей недавно книге Израэля (Финкелыптейна, одного из ведущих израильских археологов, журналиста Н. А. Зильбермана «Откопанная Библия. Новый взгляд археологии на древний Израиль и на происхождение его священных текстов» (The Bible Unearthed: Archaeology's New Vision of Ancient Israel and the Origin of Its Sacred Texits. Israel Finkelstein and Neil Asher Silberman. New York: Free Press, 2000). По мнению авторов, Пятикнижие и Второзаконие представляют собой относительно поздние тексты, составленные на закате иудейской монархии, в VII в. до Р. X., и содержат не столько реальную историю, сколько теологическую пропаганду. Археология же, единственный достоверный источник, отнюдь не подтверждает те тенденциозные псевдо-истрические повествования, которыми изобилует Писание. Эпоха Патриархов не оставила никаких материальных следов, археологические данные не подтверждают предания об Исходе и завоевании Земли Обетованной, Саул, Давид и Соломон ровсе не правили тем огромным царством, которое описано в Библии, а были просто мелкими племенными вождями. Скептгицизм в науке, конечно, необходим, но отсутствие данных, argumentum ex silentio, — еще не доказательство, ведь какие-то данные всегда могут обнаружиться.

К тому же авторы не очень удачно аргументируют свои собственные положения. К примеру, пересмотр истории Израиля в период объединенной монархии основан на новой стратиграфической колонке, предложенной самим И. Финкельштейном. Согласно его датировкам, все сооружения в Гацоре, Мегиддо, Газере, ранее датированные Х в. до Р. X., следует относить к IX в. (т. е. не ко времени Соломона, а к периоду существования независимых царств Израиля и Иудеи), что заставляет его сомневаться в достоверности традиции о Соломоне-строителе и т. п. Но стратиграфическая датировка Финкельштейна признана мало кем из специалистов, других же аргументов, кроме опять-таки отсутствия данных, он не приводит.

Следует признать, что аргументация «максималистов» порой бывает столь же неуклюжей, а их не всегда обоснованные привязки археологических фактов к тексту Писания только дискредитируют их точку зреяия. Истина в этом споре, вероятно, лежит где-то посередине. «Минималисты» конечно же правы в том, что археология в настоящее время является наиболее объективным источником новых данных о прошлом Святой Земли. Но их гиперкритический подход к тексту Писания ничем не оправдан. Библия, конечно же, не историческая хроника, а собрание самых разных по содержанию текстов, но в основе многих из них лежит вполне достоверная историческая традиция, что неоднократно подтверждалось археологией.